Казалось, мир замер в бесконечно вязком, растянутом на вечность мгновении: темные, округлые капли крепкого островного чая, лунной дорожкой повисшие в воздухе, оглушительный в тишине библиотеки грохот выстрела, почти черные брызги крови на белых осколках тончайшего фарфора, непонятный металлический взвизг и короткий вопль позади… Злой крик Джегейль на чужом языке, взмах тонкой руки и опалившая невидимым жаром волна - как будто кровь разом вскипела в жилах и тут же застыла, прихваченная знобким холодом. Проявляющиеся из воздуха убийцы - простая, удобная одежда, длинные ножи одарского образца, изумление на неприметных, словно выцветших лицах.
Как всегда в бою, мысли стали очень короткими и ясными, отсеялось лишнее, отложились «на потом» вопросы. Отмечать движения и даже взгляды - они ясно показывают намерения противника. Стрелять в руки и ноги - нужны пленные, но никто из своих не должен пострадать. Следить, чтобы на линии атаки не оказалась дверь - вот-вот на крики и выстрелы ворвется охрана.
Несколько мгновений. Казалось, они длятся и длятся - под девичий визг, под хрипы раненых, под короткие, резкие щелчки затвора. Но в голове, помимо мыслей и словно отдельно от всего прочего, отсчитывал мгновения незримый метроном, и принц совершенно точно мог сказать, что весь бой занял действительно несколько мгновений - не больше десятка ударов сердца.
Охрана застала троих уложенных на пол стонущих убийц, ни один из которых не остался цел, но никто и не был ранен достаточно серьезно, и единственный труп - с кривым островным клинком в сердце. Похоже, зачарованный меч адмирала вновь проявил характер.
Старшая виконтесса пряталась между шкафом и окном, адмирал прикрывал ее от убийц. Граф фор Циррент отодвинул Джегейль за спину, к стене, в его руке тоже был пистолет, но выстрелить он, кажется, не успел ни разу. Реннар цвел алыми пятнами на щеках, и принц понимал, почему: его порученец отправился в гости безоружным. Что ж, не задели, и хорошо.
- Теряю хватку, - граф спрятал пистолет, обвел тяжелым взглядом поле боя - испуганных дам, осколки стекла и фарфора и потеки крови на паркете, опоздавшую охрану. - Ваше высочество, позвольте выразить восхищение вашими боевыми навыками. Господа, отправьте курьера за начальником полиции, он нам не простит промедления. Да, передайте, что здесь нужны маг и доктор. И кто-нибудь, прошу вас, проверьте, с моим секретарем все в порядке? Он мог столкнуться с убийцами.
- Мне кажется, дамам не помешает выпить, - Ларк медленно вложил пистолеты в кобуры. Руки подрагивали. - И, к моему стыду, мне тоже. Я не вполне понимаю, что, собственно, произошло. Лазутчиков-невидимок нам раньше не встречалось.
- Или они уходили нераскрытыми, - высоким нервным голосом возразила Джегейль. Она все еще прижималась к стене, глядя перед собой пустым, остановившимся взглядом, и явно была на грани чего-то худшего, чем банальная истерика.
- Случаи нераскрытых убийств, - пробормотал фор Циррент. - Маловероятно, что эти чары знают наши маги, но в Одаре действительно было несколько крайне непонятных эпизодов. Джегейль, дорогая, успокойся, - он осторожно обнял девушку, прижал к себе, поглаживая по голове. - Успокойся. Все позади, все хорошо. Мы разберемся. Ну же, все обошлось. Кто-нибудь, налейте вина.
Ларк наполнил первый попавшийся бокал доверху. Граф перехватил, поднес к губам Джегейль. Та выпила, как воду.
- Который раз ты меня спасаешь, - тихо сказал принц. - Но с чашкой - это было… м-м-м, неожиданно. Я чуть было не подумал, что это меня ты решила так поприветствовать.
Девушка подняла голову, улыбнулась дрожащими губами:
- Ларк, не пори чушь, пожалуйста, у тебя плохо получается. Я и так успокоюсь. Все целы? Тетушка в порядке?
- Все целы, все в порядке, - повторил граф. Он так и не выпустил девушку из рук - передал опустевший бокал Ларку, и тот, вернувшись к столу, наполнил его снова. Пусть девушки больше склонны успокаиваться чаем со сластями, но при таком потрясении чай - слишком слабое лекарство. Будь у барышни не такие крепкие нервы, уже, наверное, лежала бы в глубоком обмороке.
Второй бокал Джегейль пила медленно, мелкими, осторожными глоточками, придерживаясь рукой за плечо графа и часто вздыхая, как будто ей не хватало воздуха. Допив, выпустила бокал из бессильно упавшей руки и сказала со смешком:
- Господа, вы меня опоили, но теперь мне точно хорошо. Тетушка, я говорила, что вы с адмиралом меня переплюнете? Я преуменьшила.
Ларк обернулся и увидел, что старшая виконтесса выглядит сейчас почти отражением младшей - стоит в объятиях адмирала, держит в руке бокал и тоже, кажется, готова не то расплакаться, не то рассмеяться.
- В нашей семье вечно так, - хмыкнул граф. - Матушка, помнится, рассказывала, что их с отцом помолвка случилась совершенно внезапно, на идущем из колоний в Тириссу корабле, через час после успешно отбитого нападения пиратов.
- Да-да, - нервно рассмеялась старшая виконтесса, - а наш батюшка встретил маму в весенний Перелом, когда она на спор изображала цветочницу. Но все же мы, кажется, и впрямь всех их переплюнули.
- Простите? - переспросил Ларк. - Боюсь, я потерял нить ваших рассуждений.
- А они просто не успели вам сказать, - хихикнула Джегейль.
- Да, ваше высочество, - кивнул граф. - Видите ли, я имел честь пригласить вас, дабы засвидетельствовать помолвку моей дорогой кузины и адмирала фор Гронтеша. И, полагаю, пока не явится Фенно-Дераль, мы еще успеем сделать то, зачем, собственно, здесь и собрались.
ГЛАВА 21, в которой Женя теряет магию, зато сохраняет семью и друзей
К тому, что в этом мире она вечно оказывается не в том месте не в то время, Женя уже почти привыкла. Но того, что «не тем местом» вдруг обернется такая уютная, давно обжитая ею библиотека графского дома, совсем не ожидала! Оттого, наверное, и среагировала слишком уж нервно.
Она как раз собиралась поприветствовать Ларка - запнулась на секунду, сообразив в последний миг, что приветствие-то нужно официальное, - и тут заметила, как следом за принцем и его порученцем в дверь проскальзывают омытые радужными всполохами силуэты. Радуги слепили глаза, и Женя замерла, вглядываясь, не веря, не понимая, что происходит - до того мгновения, когда радужная рука с радужным клинком, похожим на тесак, змеей метнулась к горлу принца, а другие фигуры с быстротой и неотвратимостью ниндзя скользнули к графу и адмиралу.
Время замерло и рухнуло на голову ледяной снежной лавиной, валунами горной осыпи, многотонной толщей набежавшего на берег цунами. Мгновенно поняв, что - снова убийцы, что - не успевает, что - никто их и не видит, кроме нее, - Женя совершенно не соображала, что должна делать. Кажется, сначала она завизжала. Или заорала:
- Да что ж это, мать вашу, снова! Проявитесь! - и что-то совсем уж матерное, благо, что родного великого и могучего никто здесь не знает.
Кажется, она совершенно по-бабски, истерично, швырнула чашку в морду того типа, который уже чуть не зарезал принца. Или сначала на каком-то непонятном инстинкте махнула рукой, приказывая долбаным радужным ниндзя проявиться, посылая в них всю магию, которую не чувствовала в себе, но знала, что она есть? Как она при этом оказалась в нескольких шагах от столика, у стены, прикрытая спиной графа, Женя даже не пыталась понять. Грохотали выстрелы, в ушах бухали молоты и сверлили дрели, пел Черный Лотос, в очередной раз найдя чье-то сердце, распуская вокруг алую злую ауру. «Дурдом», - убито прошептала Женя, и тут все закончилось.
Ну, то есть как - закончилось? Ворвалась охрана, укладывая и увязывая вполне уже видимых убийц, Ларк сунул пистолеты в кобуры, кто-то что-то говорил, а Женю трясло от запоздавшего ужаса и ледяного озноба. И лишь когда граф обнял ее, прижав к себе, уговаривая успокоиться, словно ребенка, она и впрямь начала успокаиваться.
От его рук шло тепло, а сердце стучало размеренно, как будто ничего особенного и не произошло. И правда, подумаешь, очередное покушение, такие развлечения здесь, судя по прошлым разам, чуть ли не по расписанию происходят.
